Понятие "языковая игра". Языковая игра в разговорной речи Лингвистические исследования языковой игры

Термин "языковая игра" принадлежит австрийскому философу и логику, Людвигу Витгенштейну. Прежде, чем рассматривать понятие "языковой игры", Людвиг Витгенштейн задумывается о самом понятии игры. Он пишет: "Рассмотрим, например, процессы, которые мы называем "играми". Я имею в виду игры в карты, с мячом, борьбу и т.д. Что общего у них всех? <. >. глядя на них, ты не видишь чего-то общего, присущего им всем, но замечаешь подобия, родство, и притом целый ряд таких общих черт. <. >. мы могли бы перебрать многие, многие виды игр, наблюдая, как появляется и исчезает сходство между ними. <. >. мы видим сложную сеть подобий, накладывающихся друг на друга и переплетающихся друг с другом" . Такие сходства философ называет "семейными" - "И я скажу, что "игры" образуют семью" . Витгенштейн рассуждает о размытости понятия "игра", о невозможности определить общие характеристики и свойства игры в целом; то, что присуще одной игре, совершенно не подходит к описанию другой: победа и поражение не имеют места в обыкновенном подкидывании мяча, а ловкость и удача не присущи игре в шахматы. Нельзя определить универсальный набор признаков, который в точности описывал все игры в целом. "Ты, в сущности, не знаешь, что ты имеешь в виду под словом игра", - говорит Витгенштейн .

По Витгенштейну, "языковая игра" подразумевает под собой не только развлекательные действия. Так, Л. Витгенштейн заметил, что люди общаются не только повествовательными предложениями, они спрашивают, благодарят, отдают приказы, просят, проклинают, острят и так далее. Таким образом, он приходит к выводу, что существует бесчисленное множество типов предложения, и все это входит в человеческий язык:". бесконечно разнообразны виды употребления всего того, что мы называем "знаками", "словами", "предложениями". И эта множественность не представляет собой чего-то устойчивого, раз и навсегда данного, наоборот, возникают новые типы языка, или, можно сказать, новые языковые игры, а другие устаревают и забываются. <. > Термин "языковая игра" призван подчеркнуть, что говорить на языке - компонент деятельности или форма жизни" .

Таким образом, согласно Л. Витгенштейну, вся человеческая жизнь представляет собой совокупность языковых игр: "Языковой игрой" я буду называть также единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен". Согласно этому выводу, термин "языковая игра" приобретает более широкое, философское значение (в отличие от узкого лингвистического). Витгенштейн полагал, что философия находит свои корни в сложных лабиринтах языка и представляет собой "вслушивание", "всматривание" в его работу, что в языковых реалиях заключена бездна человеческих проблем. Л. Витгенштейн сравнивает человеческий язык с городом: "Наш язык можно рассматривать как старинный город: лабиринт маленьких улочек и площадей, старых и новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено множеством новых районов с прямыми улицами регулярной планировки и стандартными домами" . И далее: "Представить себе какой-нибудь язык - значит представить некоторую форму жизни" . Таким образом, сама реальность, воспринимаемая через призму языка, есть совокупность языковых игр, так, многие первоначальные действия человека можно назвать игрой, так, например, игровой характер носят традиционные обряды и магические ритуалы. Также игра представляет собой общение между людьми, которое может происходить в трех вариантах:

1. Игра в рамках несловесной (невербальной) коммуникации, например, спортивные игры;

2. Игра в рамках словесной (вербальной) коммуникации, например, языковые игры вроде кроссвордов и ребусов;

3. Игра, сочетающая словесную и несловесную коммуникацию, например, драматическое представление.

Принцип функционирования словесной игры можно описать словами И. Хейзинги: "Играя, речетворящий дух то и дело перескакивает из области вещественного в область мысли. Всякое абстрактное выражение есть речевой образ, всякий речевой образ есть не что иное, как игра слов" . И далее: "Мы не хотели бы здесь углубляться в пространный вопрос, в какой степени средства, которыми располагает наша речь, в своей основе носят характер правил игры. Всегда ли в логике вообще и в силлогизмах в особенности в игру вступает некое молчаливое соглашение о том, что действенность терминов и понятий признается здесь так же, как это имеет место для шахматных фигур и полей шахматной доски?" . Согласно пониманию Хейзинги, словесной игрой можно назвать любое абстрактное слово, или комбинацию такого рода слов, так как игра существует еще на уровне речетворения. То есть, заложена еще в процессе создания языковой формы.

По В.З. Санникову, языковая игра - это некоторое (комическое) отступление от нормы, нечто необычное. Автор также обращает внимание на то, что это отступление от нормы должно четко осознаваться и намеренно допускаться говорящим (пишущим); слушающий (читающий), в свою очередь, должен понимать, что "это нарочно так сказано", чтобы не оценить соответствующее выражение как ошибку, тем самым он принимает эту игру и пытается вскрыть глубинное намерение автора. Иначе говоря, языковая игра - это намеренное использование тропеических и фигуральных возможностей языка .

Но также необходимо провести четкую границу между представлениями о "языковой игре" и "языковой шутке", которая представляет собой "словесную форму комического". Несомненно, языковая игра в основном направлена на достижение комического эффекта, однако высказывание приобретает комическую окраску только в том случае, если оно не вызывает других, более сильных эмоций, препятствующих созданию комического эффекта. По нашему мнению, можно вполне определенно говорить о языковой шутке именно как о разновидности языковой игры, направленной исключительно на создание комического эффекта. В то время как языковая игра - это своего рода манипулирование языком, и достижение комизма - далеко не единственная цель такого манипулирования. Из той же книги В.З. Санникова приведем пример, когда языковая игра используется не с целью насмешить, а с установкой убедить судей в невиновности человека, тем самым спасти его:

"один петербургский адвокат (Ф.Н. Плевако?) выступал по делу об убийстве мальчика. Убийца (25-летний горбун) признал, что он убил дразнившего его мальчика. И адвокат добился для убийцы оправдательного приговора! Свою речь он построил так. "Господа! Господа! Господа! Господа!." - и так несколько минут. И реакция зала менялась - сначала легкое недоумение, потом смех, потом негодование, крики: "Это издевательство! Вон!" И тогда адвокат закончил свою речь: "Так вот, господа. Вы пришли в бешенство оттого, что я повторял вежливое обращение к вам. А мой подзащитный 25 лет выслушивал, как ему кричали "Горбун", без конца напоминая о его несчастье"

Здесь, на наш взгляд, речь идет о языковой игре, но никак не о языковой шутке. Таким образом, можно прийти к выводу, что разное выражение (форма) мыслей приводит к разным результатам. Любое говорение на языке, при котором более-менее обращается внимание на форму речи, будет языковой игрой, только цели у этой игры могут быть самые разные, и в зависимости от конкретной задачи говорения можно определять вид языковой игры. Необходимо отметить, что для адекватного понимания языковой игры адресатом автор должен учитывать наличие определенных знаний у реципиента, а также то культурное пространство, в котором происходит коммуникация.

Также следует отметить, что одной из главнейших характеристик языковой игры является плюрализм смыслов слова. Действительно, на обыгрывании лексической многозначности или омонимии построен основной, самый распространенный вид языковой игры - каламбур. Для языковой игры используются (пусть не в равной степени) ресурсы всех языковых уровней:

Фонетика, графика, орфография. Пародист Евгений Венский, пародируя Андрея Белого, использует фонетические средства - повторение одного звука:

Тоща, как мощи ты.

Тоща, кащей те во щи! Как теща, тощи мощи.

Ты тщетность красоты.

Комическое впечатление производит шутливо-надрывное обращение А. Чехова в письме к брату Александру: "Братт!" Любопытны также шутливые подписи, например подпись одного из Полторацких, совмещающая буквы и цифры: 1/2цкий, или подпись переводчика Федора Федоровича Фидлера - Ф.Ф. Ф. либо: Ф3 (эф в кубе).

Морфология. Иногда языковые шутки обыгрывают (и тем самым подчеркивают)"неприкосновенность" слова (словоформы). Только в шутку его можно рассечь на части:

Напишите мне нечто о Карамзине, ой, ых (А. Пушкин).

[Из анекдотов о рассеянном профессоре Каблукове]: Выходя из аудитории, профессор говорит: "Следующая лекция состоится во вторницу", а потом кричит в дверь: "ник!"

Рассечение на части слова треволнения остроумно обыгрывается Н.С. Лесковым в рассказе Полунощники: Николай Иванович к наpоду был пpоще, но зато стpасть какой пpедпpиятельный: постоянно он в тpех волнениях, и все спешит везде постанов вопpосу делать.

Удачно использует этот пpием Боpис Пильняк в pомане Голый год. В Москве, в годы Гражданской войны, человек, читая по складам вывеску магазина: "Коммутатоpы, аккумулятоpы", понимает ее в духе pеволюционной непpимиpимости ("Кому - татоpы, а кому - лятоpы") и возмущается неpавнопpавием: "Вишь, и тут обманывают пpостой наpод!"

Иногда обыгрывается отсутствие того или иного члена парадигмы. На затруднительности образования формы родит. падежа мн. числа слова кочерга (кочерг? кочерег? кочерёг?) М. Зощенко построил, как известно, целый рассказ (напомним, что авторитетные справочные пособия А.А. Зализняка, Н.А. Еськовой и др. однозначно рекомендуют здесь форму кочерёг, указывая, впрочем, на ее затруднительность).

Нередко обыгрывается невежественное осмысление иностранных имен собственных на - а, - я как обозначающих лица женского пола:

Подумаешь, Спиноза нашлась!

Сенечка. Мария Сергеевна, я вас любил без нахальства, вежливо, как Данте свою Петрарку (В. Шкваркин).

Комический эффект производит образование сра внительной или превосходной степени от слов, ее не имеющих: Пусть ты черт. Да наши черти / Всех чертей / В сто раз чертей (А. Твардовский. Василий Теркин).

[Разговор детей]:

Мне сам папа сказал.

Мне сама мама сказала.

Но ведь папа самее мамы. Папа гораздо самее (К. Чуковский. От двух до пяти).

Обыгрывание категории лица глагола заключается в употреблении одного лица вместо другого. Этот прием любил использовать А. Чехов. Вот примеры из его писем к жене, О.Л. Книппер-Чеховой, где он шутливо говорит о себе в третьем лице:. крепко целую тебя. Не забывай своего мужа. Он ведь сердитый, дерется; Не забывай своего мужа, вспоминай о нем хоть раз в сутки. Обнимаю тебя, мою пьяницу. Твой муж в протертых брюках, но не пьющий.

Еще пример - обыгрывание категории совершенного вида глаголов указывающих на непродолжительность действия:

Почему ты все дуешь в трубу, молодой человек?

Полежал бы ты лучше в гробу, молодой человек (О. Мандельштам).

При "нормальном" словоупотреблении, если, например, в кровать можно лечь и полежать в ней, то в гроб можно только лечь.

Словообразование. Языковая игра может состоять, в частности, в нарушении ограничений на образование притяжательных прилагательных. Ср.: Глаза у него [Керенского] бонапартьи и цвета защитного френч (В. Маяковский).

Другое широко распространенное явление - нестандартное использование увеличительных и уменьшительных суффиксов. Очень любил этот прием М.Е. Салтыков-Щедрин для дискредитации своих героев. Ср.: Но вот он делается чиновником. Не достойный ли, не презренный ли он сосуд. извините, сосудик!. с каким трепетом берет он в руку бумажку, очинивает ножичком перышко, как работает его миниатюрное воображеньице, как трудится его крохотная мысль, придумывая <. > каждое выраженьице замысловатого отношеньица. Вот еще несколько примеров из произведений Салтыкова-Щедрина: Проектцы; поэтцы и поэтики; шалуненок; шалунище; болтунище.

Сходный эффект имеет употребление русских словообразовательных приставок и суффиксов в иностранных именах собственных, географических названиях. Вот шутка - мрачное политическое пророчество на 2000-й год: Заголовок в газете "Нью-Йорк Таймс": Колхозники Техасщины, Мичиганщины и Примиссисипья перевыполнили план по весеннему севу.

Синтаксис. Некоторые синтаксические конструкции допускают двоякое понимание, и это позволяет использовать их в языковой игре:

"Ты что это там, Маничка, так гpомко читаешь!?" - "Истоpию, мама". - "Так читай пpо себя". - "Да в Истоpии, мамочка, пpо меня ничего не написано" (журнал "Сатирикон").

Какой-то господин, участник похоронной процессии, обратился к соседу: "Вы не скажете, кто покойник?" - "Точно не знаю. Думаю, что как раз тот, что едет в передней карете" (Жюль Ренар).

Деепричастный оборот может указывать на простую одновременность не связанных между собой событий, но может также содержать обоснование того, что описывается в первой части предложения, ср.:

[Семейная сцена]: "Я была дурой, выходя за тебя замуж!" - "Да, но я был тогда так увлечен тобой, что этого не заметил".

В ряде случаев шутка строится на намеренном нарушении принципов сочетаемости слов:

Уехал поездом, вернулся ослом.

Сегодня вечерней лошадью я возвращаюсь в мою милую Одессу (кинофильм Неуловимые мстители).

Мальчик спрашивает: А где мама от этой девочки? (по образцу: А где голова от этой куклы?).

Вводные слова и словосочетания типа видишь ли, понимаешь и т.п., казалось бы, уместны при любом обращении на ты. Есть, однако, такие специфические условия, когда их использование приводит к комическому эффекту, например на похоронах:

Спи спокойно, дорогой товарищ! Память о тебе, видишь ли, надолго сохранится в наших сердцах. Понял, нет?

Некоторые синтаксические конструкции предполагают множественное число входящего в них существительного, которое лишь в шутку может быть заменено на единственное:

При Александре I в официальных придворных объявлениях приглашались на приемы люди таких-то званий, а также знатные особы обоего пола. Жуковский не имел определенного звания по службе при дворе. Он шутил, что в торжественно-праздничные дни и дни придворных выходов он был знатною особою обоего пола (Русский литературный анекдот).

Глаголы, обозначающие физические действия конкретных существ (бежать, идти, гулять), неохотно сочетаются с обозначениями географических единиц, и чем крупнее единица, тем сильнее ощущается необычность:

Но папочка и мамочка уснули вечерком,

А Танечка и Ванечка - в Африку бегом [.]

Вдоль по Африке гуляют,

Фиги-финики срывают (К. Чуковский. Бармалей).

Стилистика. Комическое впечатление производит использование специальной терминологии - спортивной, военной, научно-технической и т.п. при описании обычных бытовых ситуаций:

На свадьбе спортсмена женщина обращается к молодому человеку:

Простите, это Вы жених?

Нет, я выбыл в четвертьфинале.

Эй, славяне, что с Кубани, / С Дона, с Волги, с Иртыша, / Занимай высоты в бане, / Закрепляйся не спеша! (А. Твардовский. Василий Теркин)

[Признание в любви студента-математика]: Наташа, родная, желанная! / Изранил меня треугольник страстей / Заела любовь многогранная (М. Исаковский. Формула любви).

Комический эффект может создаваться пародированием особенностей стиля:

С богатой добычей вернулся в родное стойбище охотник Черттезнаев. Каково же было удивление 60-летнего охотника, когда оказалось, что мех двух убитых им лисиц - искусственный! Это уже не первый случай отстрела в Якутии лисиц с искусственным мехом ("Литературная газета", 13-я страница).

Большой комический заряд содержится в так называемой макаронической речи, где смешиваются слова и формы из разных языков, ср.:

Ардальон Панкратьевич (нос свеклой, глаза - тусклые) вошел в палату и (кислым голосом):

Мать, поднеси чарочку.

Ардальоновы девы всполохнулись, закивали туловищами, учиняли политес с конверзационом:

Пуркуа, фатер, спозаранку водку хлещете? (А. Флит, пародия на Петра I А. Толстого).

Комический эффект создается здесь смешением трех языков - русского (просторечного-архаичного), немецкого и французского.

Многие авторы любят играть не отдельными словами или сочетаниями слов, а целыми текстами. Простое соединение двух текстов (вполне нейтральных или даже поэтически-возвышенных!) может привести к двусмысленности и производить комический эффект, как это происходит в рассказе Н. Тэффи, где совмещаются строчки из двух стихотворений Пушкина:

Пушкин. был вдохновлен нянькой на свои лучшие произведения. Вспомните, как отзывался о ней Пушкин: "Голубка дряхлая моя. голубка дряхлая моя. сокровища мои на дне твоем таятся." - Pardon, - вмешался молодой человек. - это как будто к чернильнице.

Прагматика. Существуют общие закономерности общения, которыми должны руководствоваться все говорящие, на каком бы языке они ни говорили. Один из этих постулатов - постулат информативности ("Сообщай что-то новое"). Пушкин, нарушая его, добивается комического эффекта в следующем (совершенно неинформативном) обращении к Павлу Вяземскому: Душа моя Павел, / Держись моих правил: / Люби то-то, то-то, / Не делай того-то. / Кажись, это ясно. / Прощай, мой прекрасный.

Другой постулат - постулат истинности или искренности ("Говори правду"). Его нарушение также необычно, а иногда может привести к недоразумению. Вспомним сцену, когда Буратино с котом Базилио и лисой Алисой приходят в харчевню:

Хозяин харчевни выскочил навстречу гостям <. >

Не мешало бы нам перекусить хоть сухой корочкой, - сказала лиса.

Хоть коркой хлеба угостили бы, - повторил кот <. >

Эй, хозяин, - важно сказал Буратино, - дайте нам три корочки хлеба.

Веселенький, остроумненький Буратино шутит с вами, хозяин, - захихикала лиса.

Между тем Буратино не шутил, он строго следовал постулату истинности (искренности). Он не учел, что Кот и Лиса (как и все мы) склонны преувеличивать (или преуменьшать), ср.: Миллион раз тебе говорил.; Можно тебя на секундочку? Мы привыкли к подобным неточностям, преувеличениям, а Буратино - пока нет.

Еще один пример нарушения постулата истинности для создания комического эффекта: Цыганята бегают, грязные - смотреть страшно. Взять такого цыганенка, помыть его мылом, и он тут же помирает, не может вытерпеть чистоты (А. Толстой. Похождение Невзорова, или Ибикус).

Нередко в языковой игре используются особенности разных типов речевых актов (таких, как утверждения, просьбы, вопросы и т.д.). Иногда один тип речевого акта "маскируется" под другой: просьба в виде вопроса (Вы не могли бы подать мне соль?) и т.д. Вот анекдот, обыгрывающий это явление:

Экскурсовод: "Если бы уважаемые дамы минутку помолчали, мы услышали бы ужасающий рев Ниагарского водопада". Просьба помолчать (с элементами упрека) - излагается в виде предположения.

Могут обыгрываться также так называемые коммуникативные неудачи (результат разного понимания цели высказывания):

Врач - пациентке: "Раздевайтесь!" - "А вы, доктор?"

Языковая игра обладает многими признаками, характерными для игры вообще. Как и категория игры, словесная игра создает особую, условную модель действительности. Так человечество все снова и снова творит свое выражение бытия, второй, вымышленный мир рядом с миром природы. В любом текстовом пространстве условная модель проявляется в двойном языковом коде, которым благодаря словесной игре и автор, и реципиент пользуются, переходя с эксплицитного способа выражения восприятия смысла на имплиицитный и наоборот, что и определяет обоих как Homo ludens. Кроме того, языковой игре так же присуща особая красота, в ней есть своеобразный ритм и гармония . Словесная игра живет по определенным правилам, которые принимают две играющие стороны: автор игры и ее реципиент, который в процессе отгадывания смыслов становится соавтором данного коммуникативного процесса. Но, что касается правил конструирования языковой игры, то они могут как свободно устанавливаться, так и нарушаться. Причем, смысла в акте разрушения некоего авторского построения здесь не меньше, чем в акте созидания, а творческий эффект при этом бывает даже значительнее. Языковая игра наряду с понятием игры зачастую содержит в себе некий секрет, тайну. Этот постулат находит отражение в маскировочной функции, выполняемой языковой игрой. Ведь согласно 3. Фрейду, языковая игра как бы скрывает неприличное, запретное, циничное, абсурдное . И, наконец, языковая игра дает удовлетворение. Адресат получает эстетическое удовольствие от разгадывания элементов словесной игры, которое определяется Р. Бартом удовольствием от "сложности означивания". Тем самым повышается собственная самооценка реципиента. При этом играющий говорит об удовольствии от игры, на самом же деле это есть удовольствие от самого себя с помощью игры. А так как человек является неутомимым искателем удовольствия, то это свойство наиболее привлекает внимание реципиента к феномену языковой игры. Как и сам феномен игры, языковая игра не преследует конкретных практических целей, кроме удовольствия и ухода от скуки. Причем, именно это свойство называется философом Ж. - Ф. Лиотаром как одно из основных. Подтверждение тому - народная речь или литература, где беспрерывное выдумывание оборотов, слов и смыслов доставляет большую радость, при этом развивая язык . Причем, удовольствие от игры получает не только реципиент, но и сам автор, который с помощью средств языковой игры добивается эффекта предельного заострения и уточнения смысла. Отсутствие цели порождает отсутствие заранее известного спланированного целью результата, что придает игре динамизм, превращая ее в бесконечный процесс и заключая ее смысл не в конечном итоге, а в самом движении.

Языковая игра помимо следования определенным целям, реализует и конкретные функции. Среди них:

эстетическая функция, заключающаяся в сознательном стремлении испытать самому и вызвать у реципиентов чувство прекрасного самой формой речи;

гностическая функция, направленная на порождение новой модели мира путем пересоздания уже существующего языкового материала;

гедонистическая функция, ее суть - в развлечении реципиента необычной формой речи;

прагматическая функция, нацеленная на привлечение внимания к оригинальной форме речи;

выразительная функция служит более образной, а, соответственно, и более тонкой передаче мысли;

изобразительная функция помогает наглядно воссоздать ситуацию говорения, а также каким-либо образом охарактеризовать человека, чьи слова передаются;

изредка исследователями выделяется поэтическая функция языковой игры.

Вот как обосновывают такую позицию авторы монографии, посвященной проблемам русской разговорной речи: "Играя, говорящий большое внимание обращает на форму речи, а устремленность на сообщение как таковое и есть характернейшая черта поэтической функции языка. Таким образом, игровая функция языка - это один из частных видов поэтической функции" ;

маскировочная функция, надевающая "маску" пристойности, благоразумия и логики на любой скабрезный, циничный или даже абсурдный текст.

Многие лингвисты рассматривают языковую игру как "особый вид речетворческой семиотической деятельности" . Как и всякая игра, она осуществляется по правилам, к которым относятся:

1) наличие участников игры - производителя и получателя речи;

2) наличие игрового материала - языковых средств, используемых автором и воспринимаемых реципиентом речи;

3) наличие условий игры;

4) знакомство участников с этими условиями;

5) поведение участников, соответствующее условиям и правилам.

"Под условием языковой игры, касающемся поведения ее участников, понимается обязательное использование в процессе языковой игры такого вида ментальной деятельности, при котором производитель речи апеллирует к презумптивным знаниям получателя и "подталкивает" его к установлению умозаключения, в качестве посылок которого выступает вербализованный текст и невербализованные пресуппозиции - фонд общих знаний производителя и получателя речи" . При этом следует отметить непреложность правил или условий языковой игры, даже малейшее уклонение от них означает попытку выхода из игры.

Типы и способы языковой игры описаны достаточно полно на материале русского языка. Имеются попытки анализа лингвистической сущности языковой игры. Однако механизм языковой игры пока науке неизвестен, и когнитивный подход В.А. Пищальниковой может оказаться плодотворным для экспликации внутренних механизмов языковой игры. Пока же лингвисты работают лишь с их внешним проявлением (Шаховский, 2003).

«Все и всех можно укротить, кроме языка. Он не подлежит укрощению, и языковая игра с ее разнообразием и бесконечной фантазией - тому свидетельство» (Шаховский, 2003).

Интересная теория языковой игры была предложена В.В. Виноградовым. Согласно его схеме, языковая игра состоит из двух компонентов: лексического основания (опорный компонент), позволяющего начать игру, и «перевёртыша» (результирующий компонент). В.В.Виноградов выделяет следующие общие черты языковой игры:

1. Информативная структура языковой игры поликомпонентна и состоит из набора постоянных и переменных элементов. В число первых входит предметнологическая, экспрессивно-стилистическая, ассоциативно-образная и функциональная информация. Переменные компоненты могут быть представлены разновидностями социолокальной и фоновой информации.

2. По своим контекстуальным характеристикам языковая игра делится на доминантную и языковую игру ограниченного действия. Первая способствует формированию ведущей темы произведения и обычно располагается в наиболее значимых участках текста. Вторая участвует в создании микротем произведения и способствует формированию ограниченного пространства текста. В зависимости от связи с предыдущим или последующим контекстом языковая игра может подразделяться на инпродуктивные и резюмирующие типы.

3. Обязательными компонентами структуры любой игры слов являются ядро (два элемента, объединённых или сходной фонетической или графической формой, но различных по содержанию), и базисный контекст, создающий минимальные условия реализации элементов ядра языковой игры (Виноградов, 1978).

Функции языковой игры

Функция комичности свойственна большинству всех языковых игр. Нарушение правил, сжатость (краткость) стиля, неожиданность и возможность тесно связать друг с другом разные содержания в языковой игре способствует тому, чтобы удовлетворить запретные или блокированные импульсы (импульсы агрессии, сексуальности и игры). Получатель склонен следовать аргументации, базирующейся на нарушениях нормы, чтобы благодаря рациональному возражению снова вызвать психический источник наслаждения. Сила воздействия и оригинальность делают языковую игру риторическим средством побуждения. Языковая игра, как стилистическое средство, относится, естественно, к поэтическому словоупотреблению, довольно часто к творчеству одного поэта. Если поэтичность понимать как языковое выражение индивидуально-субъективного восприятия мира поэта, то становится очевидным, что языковая игра со своим распространённым и одновременно сжатым употреблением языкового материала и языковых правил становится одним из классических риторических средств в поэтическом выражении (Санников, 1999).

Помимо универсальных характеристик языковой игры универсальным для всех языков мира можно считать и набор функций, которые выполняет языковая игра в тексте. Наиболее важными и общими функциями языковой игры, по мнению Н.А.Николиной, являются следующие: 1) экспрессивная функция (оказание эмоционального воздействия на адресата); 2) стилистическая функция (создание в тексте стилистических приёмов); 3) аттрактивная (привлечение внимания адресата); 4) смыслообразующая (создание нового содержания (смысла) за счёт необычного использования языка); 5) эстетическая (установка на новизну формы, перенесение акцента с того, о чём говорится, на то, кбк об этом говорится); 6) развлекательная (стремление развлечь себя и своего собеседника) и 7) функция создания комического эффекта (Николина, 2000).

Функции языковой игры различаются по жанрам. Что касается программ радио и телевидения развлекательной жанровой направленности, в первую очередь в них реализуются следующие функции языковой игры: комическая (создание шутливого настроения), развлекательная (стремление развлечь себя и собеседника), гедонистическая (гедонистический характер игры проявляется в использовании языковой игры ради удовольствия от самого процесса, а также от его результата), смягчающая (смягчает речь, устраняет серьезность тона, тем самым располагает к себе собеседника), выразительная (языковая игра служит для более тонкой и точной передачи мысли, для образной и выразительной передачи сообщения), эстетическая (установка на новизну формы, перенесение акцента с того, о чем говорится, на то, как об этом говорится) (Куранова, 2008).

Для всех стилистических фигур речи в книге используется прием графического выделения в тексте, - все выражения, построенные на языковой игре, выделены записью прописными буквами. «ОН просто сделался САМ НЕ СВОЙ». «У меня ВХОД всегда СВОБОДНЫЙ!»

Самый распространенный игровой прием в этом тексте - это материализация метафоры или фразеологизма. Устойчивое выражение разбивается на части и абстрактное понятие олицетворяется или овеществляется. Например, во второй главе аппетит ходит голодный, с потерянным видом, никому не нужный. Его можно посадить на цепь, заставить сторожить дом. «- Здесь сквозняк, - заметил эсквайр. - Что вы, дружище, вам почудилось, здесь нет никого, кроме нас двоих! - успокоил его Пэн.» - Из этого разговора мы видим, что сквозняк принимается за мистером Пэном за одушевленное существо.

«Пришла ему в голову такая мысль, а может быть, даже не пришла, а прилетела, потому что случилось это на сильном сквозняке, когда…», - первое, что делает автор, это вставляет в текст фразеологизм «мысль пришла». Затем автор разбивает его и абстрактное понятие мысль становится действующим лицом, которое может прийти или прилететь, да еще и внешним объектом, который рождается не в голове, а где-то за ее пределами.

«Теряю голову… День Потерь!» - коллокация «терять голову» расчленяется и слово голова становится потерянным предметом, если учесть, что говорящий это мистер Пэн работает в бюро находок, то появляется комизм, языковая игра становится языковой шуткой. «Гора с плеч свалилась… - Сколько раз я вас просил не таскать тяжестей». Гора, представляется неким объектом, который носят, переносят с места на место, потому что поставленна в один ряд с «тяжестями», в слове тяжетсти мы видим, мебель, тяжелые мешки, то есть это тяжелые вещи, тяжелые предметы, груз Большой толковый словарь. http://www.gramota.ru/slovari/dic/?word=%D1%82%D1%8F%D0%B6%D0%B5%D1%81%D1%82%D1%8C&all=x, которые достаточно компакты, никто не увидит в слове тяжести паровоз или дом, а уж тем более гору. Но а тексте Д.Рубиной гора, так же как и голова, становится буквальным предметом, происходит остранение. (В. Шкловский. Искусство как прием, в его кн. О теории прозы. М., Федерация, 1929, 11-12)

Иногда игра может основываться на неназванном фразеологизме. «Мертвая тишина» отсутствует в тексте, мы сразу читаем в диалоге фразу «Еще минуту назад тишина была живой, но сейчас от страха умерла». Как и в ранее приведенных примерах фразеологизм был разбит на части и каждое из слов стало восприниматься буквально, со словом «тишина» произошло олицетворение.

Литерализованный фразеологизм или метафора могут комбинироваться с другими устойчивыми выражениями или их частями. В третьей главе после отнесения понятия «призвание» к разряду предметов и возвращения его обратно в разряд абстрактных величин, эсквайр со вздохом говорит, что «надо ИСКАТЬ, тогда НАЙДЕШЬ ПРИЗВАНИЕ», и сможешь сказать что «НАШЕЛ свое ПРИЗВАНИЕ».

Положение устойчивого выражения в контексте тоже играет не последнюю роль. Иногда только с помощью нескольких предложений раскрывается значение того или иного тропа. Например, «трудно найти свое призвание», благодаря смыслу предыдущих предложений, приобретает буквальное значение. «Пока я скитался по болотам и искал этого идиота мистера Буля, я понял вдруг… нет и не может быть никакого призвания вдали от клубничного пудинга. .. Вот так -то, сэр, скажу я вам - очень трудно найти свое призвание». Действительно, пока Бенджамин Смит искал призвание (как предмет), он преодолел много сложностей: скитался по болотам, оставался без клубничного пудинга. Эсквайру, действительно, было трудно. В другой раз автор пишет: «… путешествие по черепице оставило неизгладимый след на штанах Трикитака. То есть, сколько ни пыталась тетя Тротти разгладить горячим утюгом гармошку на его штанах, след оставался неизгладимый.» Таким образом, если в первом случае употреблении слова «неизгладимый» мы видим абстрактное значение, то следующее предложение рассеивает это впечатление, делая значение слова «неизгладимый» буквальным.

Буквальностью изречения автор одаривает и риторические высказывания: «Жить без него (аппетита -Н.К.) не могу!» - восклицает мистер Пэн, и это абсолютная правда. Человек без аппетита перестает есть, а без еды гибнет через некоторое время, то есть жить без аппетита нельзя. Автор возвращает постулат искренности фразеологизму. То же самое происходит и в диалоге Пэна и Смита: Мистер Буль поделится опытом, - … вы думаете он не пожадничает?» Опыт выступает как то, что можно поделить на части.

Кроме членения выражений и игры полученными в результате этого членения словами, автор часто играет частями одного слова - они при этом становятся самостоятельными словами; в словесной игре часто используются слова, не являющиеся однокоренными по отношению к самостоятельным словам, полученным из частей разделенного слова: «объявление - это объявим явление», «горизонт» становится предложением с глаголом в повелительном наклонении и обращением к зонту «Гори-Зонт». В поисках хобби Пэн собирается заняться «астрономией», но эсквайр отговаривает друга, утверждая, что «астры прихотливы».

Создаются новые слова «он приземлился, вернее ПРИКРЫШИЛСЯ», от слова оскорбляет появляется «оскорбительная кислота».

Качества омонимии и антонимии порождают еще один способ игры со словами. «Почему бы нам не заняться защитой окружающей среды? - Но сегодня уже четверг!» Слово среда в первой предложении имеет смысл - место обитания, во втором предложении - день недели. И в противоположность ранее приведенному примеру, мы видим в тексте следующий тип языковой игры - «записка гласила … нет, она молчала…». Глагол гласила имеет два значения см. Большой толковый словарь. http://www.gramota.ru/slovari/dic/?lop=x&bts=x&zar=x&ag=x&ab=x&sin=x&lv=x&az=x&pe=x&word=%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D1%81%D0%B8%D1%82%D1%8C, одно из которых антоним глаголу молчала, обыгрывается.

Как один из приемов языковой игры, активно используется многозначность слов, которая усиливается при помощи синтаксиса. Распространены такие группы предложений, где предложения следуют друг за другом следующим образом: «… наступила полночь. Она наступила прямо на домик Трикитака». В первую очередь автор использует многозначность слова «наступила», а затем синтаксическую особенность - омонимы следуют один за другим, в продолжающих друг друга предложениях.

В тексте много примеров, когда языковые закономерности, установленные самим автором могут нарушаться. Например, как мы писали ранее, «он приземлился, нет, вернее, прикрышился, ведь он оказался на крыше» создается новое слово (условием создания является место, где оказался главный герой, необходимость создания этого нового слова прописана в тексте), но уже в следующем предложении ПРИКРЫШИЛСЯ меняет семантику, «прикрышился на флюгер». Нарушается не только логика создания выражения, но и ожидания читателя. Такие превращения могут происходить со словом, обозначающим отвлеченное понятие. Так же из ранее приведенных примеров мы видели, что слово «призвание» первоначально звучит как абстрактное понятие, затем материализуется, затем снова превращается в абстракцию (путем прописывания автором определения) и наконец, уже в третий раз, происходит его переход в мир предметов, и в таком качестве оно уже существует до конца главы.

Стилизация под английское литературное произведение органично отражается во всей сказке, особенно ярко проявляясь в отдельных эпизодах. Первая встреча Пэна Трикитака с собакой тети Тротти Леди Эмми Сьют похожа на английский роман. Используется высокий слог.

«Он стоял перед будкой … и подумывал, как лучше дать знать о себе.. Леди безмолвствовала» (автор добивается эффекта олицетворения, укоротив кличку собаки). Затем события развиваются стремительно: прервала, зазвенела цепью (так и кажется, что это цепь ордена), но иллюзия разбивается - волоча цепь, собака вылезла из будки, бульдог рванул.

Отдельно нужно сказать об играх, основанных на фонетике. Звуковая оболочка слова используется, чтобы описать и подчеркнуть характер героев. Начиная с имени, которое звучит выразительно. Например, ТеТя ТроТТи. «Т-т-т-т-т» - как трескотня автомата, или как подражание звуку быстрого разговора. Таков и характер тети: она разговорчива, она и прямолинейна, всегда говорит все «в лоб».

Другую возможность использовать фонетику автор находит в часто повторяемой Бенджамином Смитом фразе: «Дело надо делать» . И даже одна из глав так называется. Автор играет звуками «Д-д-д-ть» - это как размеренный удар молотка, бил звонко, звонко, звонко и добился своего, поэтому еще легонько тюкнул - «ть». Такова модель поведения Бенджамина Скотта.

Аппетит созвучен с словосочетанием «этот тип», оскорбительная кислота оскорбляет, здесь мы видим паронимическую аттракцию, когда в процесс речи аскорбиновая кислота превратилась в оскорбительную.

Как видно из перечня, писательница использует разнообразные приемы игры словами. Фонетика, синтаксис, морфология, графика, семантика - на всех этих уровнях языка автор создает все новые примеры языковой игры.

Для достижения данной цели в работе решались следующие задачи :

1. Охарактеризовать сущность явления языковой игры на основе современной научной литературы.

2. Охарактеризовать специфику приемов языковой игры на различных языковых уровнях.

4. Изучить конкретные приемы языковой игры в слоганах,

послуживших эмпирическим материалом работы.

· Создаёт осведомленность о товарах и брендах.

· Формирует имидж бренда.

· Информирует о товаре и бренде.

· Убеждает людей.

· Создаёт стимулы к совершению действий.

· Обеспечивает напоминание.

3. Языковая игра и ее функции

Языковая игра имеет установку на эстетику, носит творческий характер и, по мнению некоторых исследователей, является реализацией поэтической функции языка.

Функции языковой игры описали такие учёные как Санников В.З. в монографии «Русский язык в зеркале языковой игры» и Норманн Б.Ю. в книге «Игра на гранях языка».

§ Эстетическая функция. Языковая игра обязательно содержит эстетический момент. Удовольствие, которое испытывают говорящий и слушающий заключается в ощущении красоты и изящества сказанного.

§ Функция создания комического эффекта. Языковой игра призвана позабавить собеседника, развеселить, рассмешить его. В зависимости от конкретной ситуации это намерение принимает вид словесной остроты, каламбура, шутки, анекдота и т.п.

§ Функция реализации внутренних, «природных» свойств языка – его строения и функционирования в обществе. Языковая игра – это постоянное нарушение каких-то правил или, балансирование на грани нормы. И в то же время сами эти нарушения не бессистемны и случайны, а также происходят по определённым правилам, подчиняются некоторым закономерностям.

§ Языкотворческая функция. Языковая игра – один из путей обогащения языка. Она предлагает новый более яркий и экономный способ выражения мысли.

§ Маскировочная функция, которая имеет прагматическую основу, касается не содержания описываемого, а отношений между говорящим и адресатом, принятых ими соглашений: языковая шутка позволяет обойти «цензуру культуры». Шутка позволяет «замаскировать» сообщение и благодаря этому выразить те смыслы, которые по разным причинам находятся под запретом.

4. Приёмы реализации языковой игры на фонетическом уровне

Звуковой облик рекламного текста является важным компонентом его успеха у адресата. Использование различных стилистических фигур позволяет придать тексту максимально выразительное звучание. Фонетическая языковая игра почти всегда сопровождается отступлением от орфографических и фонетических норм.

1. Игра с омографами

Омографы - слова, которые совпадают в написании, но различаются в произношении (в русском языке чаще всего из-за различий в ударении).

Соблазнительные духи́ весны

Просыпаются ду́хи весны.

Пробуждаются ароматы, тревожат и сводят с ума.

Притягивают и дарят тепло. Соблазнительные духи́ весны.

Для любимых

2. Игра с омоформами

Омоформы - слова, совпадающие в своём звучании лишь в отдельных формах (той же части речи или разных частей речи).

5. Графические приемы языковой игры

В первом примере обыгрывается начало 2008 года через выделение в тексте 08 . Но если в случае замены буквы О на цифру 0 игра основана на сходстве графической формы буквы с цифрой, то во втором случает, имеет место не просто сходство в написании буквы В и цифры 8 , а именно тот факт, что в обоих случаях письменная форма цифры 8 начинается с буквы В . Во втором примере одна из частей слова заменяется на число 100 .

6. Языковая игра на морфологическом уровне

В словаре-справочнике лингвистических терминов дано следующее определение окказионализмов: «Окказионали́зм (от лат. occasionalis — случайный) — индивидуально-авторский неологизм, созданный поэтом или писателем согласно существующим в языке непродуктивным словообразовательным моделям и использующийся исключительно в условиях данного контекста, как лексическое средство художественной выразительности или языковой игры. Окказионализмы обычно не получают широкого распространения и не входят в словарный состав языка». Известные российские лингвисты рассматривали окказионализмы как явление исключительно литературное и не предполагали, что в XXI веке оно получит широкое распространение.

Примеры использования окказиональных прилагательных:

Окказиональная степень сравнения прилагательного:

- Куда они спешат?

- На новый аромат « Fairy »!

7. Словообразовательная игра

Окказионализмы могут принадлежать к разным частям речи:

1. Имя существительное: покуппинг , шоколадомания .

2. Имя прилагательное: пельменистые , сумчатый .

В примерах Мы ВЕЛЛиколепно разбираемся в пляжных курортах и отдыхе и ВЕССОмые скидки происходит совмещение двух приемов: контаминации с графически выделенным сегментом и фонетической ЯИ.

8.Обыгрывание неоднозначности

В рекламных текстах многозначность служит для выполнения одного их главных требований, предъявляемых к рекламному тексту, — передачи максимального количества информации на минимальном отрезке текста. Феномен трансформации значения слов — довольно распространённое явление в рекламных текстах, сопровождающее приёмы языкового манипулирования и разнообразные способы психологического воздействия на адресата. Подобные приёмы активизируют внимание потребителей, делают восприятие рекламных текстов более запоминающимся, разбивают текст на более усваиваемые блоки, потому что таким образом нарушается стандартность текста, его обыденность, он становится запоминающимся, интригующим. Пример: «Накипело? Защитить вашу машину от разрушительной накипи и её последствий Вам поможет Calgon ». Слово накипать в данном случае используется как в своем прямом, так и в переносном значениях: 1. Скопляться на поверхности кипящей жидкости // оседать на стенках на стенках котлов и др. Сосудов при нагревании, кипении и испарении воды из-за присутствия в ней различных примесей. 2. перен. Накопляться, переполнять (сердце, душу).

9.Приём обманутого ожидания

Умелое владение законами языкового ожидания и правильное использование приёмов «обманутого ожидания» придаёт рекламным текстам дополнительную экспрессивность и оценочность. Приём обманутого ожидания — это средство усиления выразительности, нарушения предсказуемости, связанной с приёмом сцепления, когда вместо ожидаемых единиц появляются неожиданные, противоположные по смыслу.

Как правило, приём «обманутого ожидания» построен на использовании обыгрывания в тексте прецедентных феноменов. Текст-источник, называемый прецедентным текстом, носит обычно общеизвестный и временный характер. Он должен быть легко узнаваемым большим количеством потребителей и соответствовать главным целям того или иного текста.

Текст, в котором присутствует хотя бы один из прецедентных феноменов, изначально экспрессивен, так как, порождая двуплановость или многоплановость, «включенный текст» служит целям языковой игры разного рода: способствует поэтизации текста, создает поэтический намек, подтекст, ироническое, гротесковое, юмористическое звучание.

10. Заключение

§ Игровые приёмы позволяют создать рекламный текст, способный привлечь внимание потенциального покупателя.

§ Игровые приёмы позволяют создавать текст, который станет источником удовольствия для адресата. Обыгранные в рекламном тексте цитаты требуют от адресатов некоторой интеллектуальной активности, а такого рода вынужденная дешифровка текста способна доставить интеллектуальное удовольствие.

§ Игровые приёмы используются для создания оригинальной рекламы. Оригинальность рекламы начинает ассоциироваться с оригинальностью рекламируемого товара.

В языке рекламы приёмы языковой игры позволяют достигнуть основополагающего принципа создания рекламных текстов: на минимальном отрезке текста достигнуть максимальной экспрессии. Именно за счёт этого осуществляется привлечение внимания реципиента и стимулируется сбыт.

Список использованной литературы

1.Ильясова С.В. Л.П. Амири. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы. М., 2009г.

2.Медведева Е.В. Рекламная коммуникация. М., 2004г.

3.Норман Б.Ю. Игра на гранях языка. М., 2006г.

5. Розенталь Д. Э. и Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. Пособие для учителей. Изд. 2-е, испр. и доп. М. «Просвещение», 1976. 543 с.

6.Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. 2-ое изд., испр. и доп. М., 2002г.

9.Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика. Ростов-на-Дону, 1994г.

Графический уровень:

Шрифтовыделение

Введение

2. Анализ использования различных видов языковой игры в речевой деятельности

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Изучение языковой игры имеет длительную традицию, восходящую к античности. Упоминание об игре слов, «забавных словесных оборотах» как средстве шутки или «обмана» слушателей содержится еще в «Риторике» Аристотеля (1; с. 145-147).

В нашу эпоху проблема языковой игры приобрела особую актуальность в 80-х годах, периоде наиболее эффективного исследования разговорной речи. Первое систематизированное описание явления языковой игры в русистике можно отнести к выходу коллективной монографии под редакцией ЕЛ. Земской (14; с172 -214).

Значительное влияние на исследование проблемы оказали работы Е. А Агеевой, Т.В. Булыгиной, И.Н Горелова, Т. А. Гридиной, Н.А. Николиной, В.З.Санникова, К.С. Седова, А.Д. Шмелёва (4; 7; 8; 13; 16).

Языковая игра - явление многоаспектное, имеющее одновременно стилистическую, психолингвистическую, прагматическую и эстетическую природу. Многоплановость данного феномена делает затруднительным непротиворечивое и исчерпывающее определение языковой игры, далеко не все аспекты которой достаточно хорошо изучены.

Цель работы – анализ и описание и классификация самостоятельно отобранного фактического материала - извлечённых из речевого потока различных видов языковой игры.

Языковая игра в речи возникает по-разному. В одном случае адресант использует то, что уже знает, запомнил и в нужный момент умело воспроизводит. Как правило, это уже ставшие штампом известные формулы. Нас интересовали те ситуации, когда языковая игра (как взаимодействие системного и асистемного) создавалась непосредственно в момент общения, причём внимание уделялось недостаточно исследованному аспекту проблемы - игре на уровне текста. Сказанным определяется новизна и актуальность темы.

Методы исследования: изучение степени разработанности различных аспектов проблемы в специальной литературе; наблюдение; анализ использования различных видов языковой игры в речевой практике (жанры разговорной речи); классификация.

Полученные результаты: отобраны и описаны наиболее продуктивные и некоторые малоизученные приёмы языковой игры в речевом общении, дополнена существующая классификация видов языковой игры.

Эффективность исследования определяется новизной представленного материала; полученные данные могут быть использованы для демонстрации эстетических ресурсов языка, заложенных на всех уровнях его организации и реализуемых в речи, что помогает полнее и разносторонне осваивать выразительные возможности русского языка.

Работа над данной проблемой строилась таким образом.

Сначала анализировались теоретические источники по вопросу исследования, в течение нескольких месяцев осуществлялся сбор фактического материала (примеры языковой игры в разговорной речи) 1 , затем производилось описание практического материала, который в некоторых случаях дополнялся примерами из художественных произведений, где языковая игра служит маркером разговорности.

Работа состоит из введения, основной части, состоящей из двух глав (теоретической и практической), заключения и списка использованной литературы.

1. Теоретические предпосылки исследования

Нормативность и целесообразность - элементы речевой культуры, образующие в совокупности речевое мастерство. Умение верно и лингвистически корректно пользоваться нормативными речевыми структурами, знание языковых норм необходимо при создании любого высказывания. Речевая деятельность человека строится на использовании главным образом готовых коммуникативных единиц. При создании как подготовленного, так и неподготовленного высказывания используются схемы, клише. Стереотипы общения, в которых языковые единицы увязаны с типическими ситуациями, проявляются на уровне жанровых форм.

Жанровые рамки свойственны различным речевым формам (диалогическим и монологическим, подготовленным и неподготовленным, официальным и неофициальным), реализуемым в различных коммуникативных ситуациях:

В реальных коммуникативных ситуациях (преимущественно в разговорной речи) нередко происходит осознанное нарушение языкового стереотипа, вызванное стремлением привлечь внимание собеседника к нестандартности собственной речи, а также способностью к освоению ассоциативного потенциала языковых единиц. В этом случае допустимо говорить об эстетических элементах обыденной каждодневной коммуникации. Своеобразие живого разговорного общения состоит именно в том, что в силу неофициальности, непосредственности, непринужденности трафареты и стандарты сочетаются в нём с отчётливо выраженной установкой на творчество.

В коммуникации творчество проявляется прежде всего на уровне языковой игры. Личностное проживание творческой природы языка многократно усиливается, когда слово становится тождественным игре. Игровая функция языка очень важна. Она освобождает подсознание, делает процесс постижения мира свободным, прямым и притягательным. «Человеческая культура возникла и развёртывается в игре, как игра...» -утверждает И. Хейзинга (19; с.9),

С системно-языковой точки зрения языковая игра рассматривается как аномалия – «явление, которое нарушает какие-либо сформулированные правила или интуитивно ощущаемые закономерности», (4;с.437), «запрограммированное языковой игрой отклонение от стереотипа восприятия, образования и использования языковых единиц» (9; с. 9).

Как явление сферы дискурса, языковая игра, по мнению Н.А.Николиной Е.ААгеевой, «предполагает системность языка (и системность его употребления) как предпосылку для реализации разного рода дериваций, отклонений от "правильного" (привычного, коммуникативно обусловленного) построения языковых и функционирования речевых единиц"(13;с.552).

Главной коммуникативной задачей говорящего, использующего языковую игру, является намеренное отстранение от слова, словесная рефлексия и в сознании адресанта, и в сознании адресата речи.

Как отмечает философ Th. Lipps, языковая игра в речи даёт нам "контраст представлений", "смысл в бессмыслице", "смущение вследствие непонимания и внезапное уяснение". "Контраст возникает, например, благодаря тому, что мы признаём за словами некоторое значение, которое мы, однако, не можем затем вновь признать за ними" (цит по: 18; с.7).

Чтобы оценить смешное, необходимо умение анализировать, рассуждать, сопоставлять.

Игра предполагает обязательную ориентацию на коммуникативную ситуацию, обладающую признаками непринуждённости, неофициальности. Языковая игра служит маркером разговорности, так как перечисленные признаки «относятся к компонентам коммуникативного акта, формирующим разговорную речь. Иначе говоря, разговорная речь создаёт оптимальные предпосылки для возникновения языковой игры, однако и сама языковая игра становится... знаком определённой коммуникативной ситуации - ситуации непринуждённого общения» (13; с.353).

Психологи считают игру одним из основных свойств человеческой культуры. Авторы учебного пособия «Основы психолингвистики» И.Н.Горелов и К.Ф. Седов рассматривают игру как вид деятельности, который не преследует каких-то ярко выраженных конкретных практических целей: «Цель игры - доставить удовольствие людям, которые принимают в ней участие». Исследователи предлагают следующее определение рассматриваемого явления: «Языковая игра - феномен речевого общения, содержанием которого выступает установка на форму речи, стремление добиться в высказывании эффектов, сходных с эффектами художественно словесности»(7; с. 180). Такого рода эффекты носят характер комического.

Языковая игра имеет установку на комический эффект. В этом контексте весьма показательны присутствующие в работах М.М.Бахтина идеи о неофициальной природе смеха, создающего «фамильярный праздничный коллектив», противостоящий всякой официальной «серьезности». «Настоящий смех», - отмечал исследователь, - «не отрицает серьёзности, а очищает и восполняет её. Очищает от догматизма, односторонности, окостенелости, от фанатизма и категоричности, от элементов страха или устрашения, от дидактизма, от наивности и иллюзий, от дурной одноплановости и от однозначности...»(3; с. 17).

Механизм комического может проявляться в реализации иллокутивных составляющих: шутки, остроты, балагурства, каламбура, насмешки, иронии. Комический эффект сокращает дистанцию в межличностном общении, способствует расшифровке скрытой иронии, восприятию шутки.

В основе комического непременно заложено какое-либо противоречие, объединение в одно целое нескольких представлений, являющихся чуждыми друг другу по своему внутреннему содержанию. По этому поводу философ Тh. Visher и поэт Jean Paul образно замечали: «Остроумие - это переодетый священник, который венчает каждую пару... Он венчает охотнее всего ту пару, к соединению которой родственники относятся нетерпимо» (по 18; с. 7). Языковая игра не содержит логической необходимости, но она освобождает и распутывает мыслительный процесс.

Открытия, которые делают участники коммуникативной ситуации, раздвигают пределы воображения, побуждают к творческому поиску, воспитывают умение слушать и слышать, развивают быстроту реакции на слово. Эффект внезапности и неожиданности в совершаемых языковых открытиях усиливает их воздействие на адресата, а юмористическая окраска, стремление к розыгрышу делают их понятными и доступными.

Языковая игра развивает языковое чутьё, умение логически мыслить, слушать и слышать, раскрепощённость в обращении с понятиями, лёгкость и радость от общения.